Нет, не хорошо. Просто потому, что будет завтра.
Просто потому, что кишечник - сам себе господин.
Я скажу тебе – ты кукла, набитая ватой,
чужим бензовозом пролитый в лужу бензин.
Почему, ты же помнишь? Потому, что я помню,
ведь мне снова, эту черноволосую, нужно отсечь.
Понимаешь, по вселенной едет скорый комикс,
а то, о чем ты – сбой, брешь, ненадежная течь.
То, о чем ты – когда строишь высокую стену,
когда снова, в привычное время, идешь в магазин,
и вдруг, за сараем, за прошлогодним снегом,
насколько хватает глаз, – страна синих вершин.
Никакие не синие, никакие не горы,
ни за каким не сараем, никаким не окном.
Просто бежишь, невидимый, по необъятному полю
и каждый новый прыжок – твой единственный дом.
Но ты знаешь, нас вместе послали за хлебом,
семье хочется есть, его необходимо купить.
Ты все лезешь ко мне со своим лазурным бредом,
я брошу буханки в канаву и опять начну пить.
Лучше вали отсюда, честно, подобру-поздорову,
бесплотный смертельный небесный огонь.
Как мне лечь спать, как проснуться, как доить корову,
когда у меня - ослепительный, быстроногий конь?
Как мне сползать с него, плотным мешком картошки,
как мне залезть опять, мятым куском дерьма?
Поутру проявится мировое пирожное
и Рутман соврет, где моя голова.